eng
TS_pub
technospheramag
technospheramag
ТЕХНОСФЕРА_РИЦ
Выпуск #4/2021
В.Стрелец
ЧАСТОТНО-ОРБИТАЛЬНЫЙ РЕСУРС НАДО ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭФФЕКТИВНО И РАЦИОНАЛЬНО
ЧАСТОТНО-ОРБИТАЛЬНЫЙ РЕСУРС НАДО ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭФФЕКТИВНО И РАЦИОНАЛЬНО
Просмотры: 1399
DOI: 10.22184/2070-8963.2021.96.4.8.12
ЧАСТОТНО-ОРБИТАЛЬНЫЙ РЕСУРС надо использовать эффективно и рационально
Рассказывает председатель 4-й Исследовательской комиссии Сектора радиосвязи МСЭ В.А.Стрелец
DOI: 10.22184/2070-8963.2021.96.4.8.12
Почетный радист Российской Федерации, научный консультант ФГУП "НИИ радио им. М.И.Кривошеева" В.А.Стрелец − один из признанных специалистов в сфере международного правового регулирования спутниковых сетей. В 2019 году Ассамблеей радиосвязи Международного союза электросвязи (МСЭ) он назначен председателем Исследовательской комиссии Сектора радиосвязи МСЭ (МСЭ-R) ИК4 "Спутниковые службы". "ПЕРВАЯ МИЛЯ" попросила В.А.Стрельца рассказать о работе МСЭ в области спутниковых служб.
Виктор Андреевич, как складывалась ваша профессиональная биография?
В 1976 году я окончил Киевский техникум радиоэлектроники, а в 1981-м – Ленинградский военный инженерный институт им. А.Ф.Можайского, факультет радиотехнических устройств. Мне очень повезло: вся профессиональная деятельность связана со спутниковой отраслью. Сразу после окончания вуза я был вовлечен в осуществление проекта межпланетных станций "Венера-13" и "Венера-14". В 1983 году был переведен в 50-й ЦНИИ космических средств Минобороны – в лабораторию международной правовой защиты, которую возглавлял настоящий профессионал – А.Е.Бабенов, сделавший очень много для моего становления как специалиста в области ЭМС радиоэлектронных средств. Таким образом, вопросами международного правового регулирования спутниковых сетей я занимаюсь уже без малого 40 лет.
В 1992 году защитил кандидатскую диссертацию "Методы эффективного использования орбитально-частотного ресурса с учетом ограничений и норм международного права". Изложенный в диссертации метод был впервые опубликован в статье в "Трудах НИИР", на ее основе был составлен вклад Администрации связи (АС) России в МСЭ. Затем этот метод под названием VAS-H вошел в качестве одного из трех методов оптимизации местоположения спутников на геостационарной орбите в рекомендацию МСЭ-R.
В начальный период службы в ЦНИИ-50 МО мне довелось участвовать в разработке Плана фиксированной спутниковой службы ВАКР-ОРБ-88 (Приложение 30 Регламента радиосвязи).
Этим планом каждой стране в зоне, ограниченной национальным покрытием, было выделено по 800 МГц частотного спектра. Советскому Союзу в виду размера территории были предусмотрены три орбитальные позиции. Работа по защите ресурса была важной и интересной с технической и организационной точек зрения. Тогда мне удалось тесно взаимодействовать и постигать науку международного регулирования частотно-орбитального ресурса у таких выдающихся профессионалов, как Л.Я.Кантор, В.В. Тимофеев, Г.А.Беспалов и др.
А в 1993 году я впервые посетил штаб-квартиру МСЭ в Женеве, где принял участие в заседании Рабочей группы (РГ) 4A ИК4 "Спутниковые службы".
После увольнения в 1996 году из Вооруженных Сил я продолжил работу в Главгоссвязьнадзоре России, в 2001–2004 годах – заместителем генерального директора НПФ "Гейзер". С 2004 по 2008 год был руководителем аппарата Государственной комиссии по радиочастотам (ГКРЧ), заместителем директора департамента государственных программ, развития инфраструктуры и использования ограниченного ресурса Мининформсвязи России, а в 2008–2013 годах – заместителем директора департамента международного сотрудничества Минкомсвязи России. Помимо выполнения должностных обязанностей, курировал подготовку АС России к Всемирным (2007 и 2012 гг.) и Региональной (2006 г.) конференциям по радиосвязи. С 2013 по 2019 год – советник генерального директора ФГУП "Морсвязьспутник".
При этом продолжал активно участвовать в работе ИК, рабочих, целевых и проектных групп МСЭ-R, СЕРТ (Европейской конференции администраций почт и электросвязи) и РСС. Входил в состав делегаций АС России на важнейших международных событиях, в том числе исполнял обязанности главы делегации.
На Полномочных конференциях МСЭ в 2010 году был избран и в 2014-м переизбран членом Радиорегламентарного комитета (РРК). РРК − это международный независимый арбитраж между администрациями и Бюро радиосвязи МСЭ и контролирующий орган решений Бюро. Также РРК дает толкование положений Регламента радиосвязи и разрабатывает соответствующие Правила процедур, обязательные для исполнения администрациями связи и Бюро радиосвязи. Отмечу, что спутниковая тематика занимает более 70% от общего числа рассматриваемых РРК вопросов.
В 2019 году вы стали сотрудником ФГУП "НИИР", научным консультантом. Чем объясняется такой выбор? Чем вам приходится заниматься?
Я очень рад, что сегодня работаю во ФГУП "НИИР им. М.И.Кривошеева". Это крупнейший научный центр, не побоюсь этого слова, храм науки радиосвязи и, особенно, спутниковой связи. В его стенах были осуществлены очень важные для нашей отрасли достижения. Здесь работали выдающиеся ученые, чьими советами мне посчастливилось пользоваться на разных этапах жизни: М.И.Кривошеев, Л.Я.Кантор, В.В.Тимофеев и др. И сегодня это профессиональный и боеспособный коллектив.
НИИР – признанный центр компетенций, в том числе в области международно-правовой защиты частотно-орбитального ресурса, в сфере, которой я занимаюсь много лет. Для меня было честью принять приглашение работать в нем. Моя биография сложилась так, что был накоплен опыт научно-исследовательской работы во время военной службы, работы в бизнесе, государственной службы. Учитывая предыдущую службу на руководящих должностях, мое трудоустройство в НИИР согласовывалось с Россвязью, которая курировала институт. Естественным был вопрос со стороны руководства агентства и института относительно моего места в структуре НИИР. Мой подход состоял в том, что накоплены определенные знания, есть опыт и навыки, и желательно бы их, с одной стороны, углублять (именно в коллективе НИИР это вполне реально), а с другой − делиться знаниями и опытом, продолжать участвовать в защите российских интересов на международном уровне. И по возможности делать это, не отвлекаясь на административные функции. Было принято решение, что на должности научного консультанта мне будет предоставлена возможность реализовать свои планы и оказать помощь НИИР в важных вопросах использования РЧ спектра (РЧС) и спутниковых орбит.
Круг моих обязанностей охватывает в основном спутниковую тематику. Однако, учитывая опыт работы в ГКРЧ, мне приходится консультировать и участвовать в работах по вопросам управления РЧС наземных радиослужб.
Что касается международной деятельности, то, основываясь на предложениях ФГУП НИИР, я принимаю в ней участие от имени администрации связи на уровне МСЭ, CEPT и РСС. Какой круг вопросов решает ИК4 МСЭ-R? Каковы обязанности и права председателя комиссии?
Наша комиссия занимается вопросами всех спутниковых служб, за исключением научных. Подчеркну, что сегодня спутниковые службы используются практически повсеместно, существуют спутниковые компоненты важнейших применений в морских, воздушных службах, на транспорте и т.д. В составе комиссии три РГ.
РГ 4А "Эффективное использование орбиты/спектра фиксированной спутниковой службой (ФСС) и радиовещательной спутниковой службой (РвСС)" занимается кругом работ, связанных с разработкой условий совместного функционирования спутниковых систем связи и вещания, размещающихся на различных орбитах. Результаты работы этой РГ являются очень важными для спутниковой индустрии и в ней участвует от 250 (очно) до более 500 специалистов (виртуальные собрания). Группа отвечает за пять пунктов повестки дня ВКР-23, а также задействована в подготовке еще 12 пунктов как вносящая вклады по ним.
РГ 4А, несмотря на загрузку по подготовке к ВКР-23, проводит исследования, связанные с текущей деятельностью ИК. На последнем собрании ИК4 было решено начать разработку справочника по малым спутникам. Разослано циркулярное письмо директора Бюро радиосвязи с просьбой к администрациям, промышленным и научным организациям, всем заинтересованным специалистам и в МСЭ, и вне его вносить свой вклад в подготовку справочного издания.
РГ 4B "Системы, эфирные интерфейсы, показатели готовности для ФСС, РвСС и подвижной спутниковой службы, включая IP-приложения и спутниковый сбор новостей" занимается фундаментальными вопросами качества радиолиний и параметров сигнала. В данном исследовательском периоде стоят задачи рассмотрения вызовов, связанных с новыми технологиями спутниковой связи, со стандартизацией радиоинтерфейсов для спутникового компонента IMT-2020 (5G), рассмотрением "дорожной карты" для разработки таких интерфейсов, технических и эксплуатационных характеристик в системах ФСС и ПСС для реализации технологий "машина – машина" / "Интернет вещей" (M2M / IoT) и др.
В рамках ИК4 необходимо в короткие сроки разработать новые стандарты спутниковой техники, иначе такие решения будут приниматься за пределами МСЭ. В частности, нужно сформулировать требования к радиоинтерфейсу спутникового компонента IMT-2020.
Зона ответственности РГ 4С − эффективное использование орбиты / спектра ПСС и спутниковой службой радиоопределения (ССРО). В ССРО включена служба навигации (системы ГЛОНАСС, GPS и т.п.). Эта группа является ответственной за подготовку пяти пунктов повестки дня ВКР-23, она также задействована в подготовке еще восьми пунктов.
Интересно отметить, что при создании ИК4 в 1959 году между СССР и США, как главными игроками в космосе, была достигнута договоренность, что данную комиссию никогда не должны возглавлять представители этих стран. Но судьба распорядилась иначе: с 2010 по 2018 год моим предшественником − председателем ИК4 – был Крис Хоффер из США. Так что можно констатировать, что с переходом руководящего поста этой одной из важнейших комиссий МСЭ-R к представителю России восстановлен баланс между двумя странами-пионерами освоения космического пространства.
Председатель организует работу ИК, формирует повестку дня собраний, проводит их. Все решения в МСЭ принимаются консенсусом. В редких случаях, когда не удается прийти к согласию, председатель обязан принять решение и отразить в протоколе особое мнение несогласных.
Председатель ИК4, конечно, должен защищать интересы спутникового сообщества и стремиться найти компромисс при рассмотрении сложных организационно-технических вопросов совместного использования РЧС космическими и наземными службами.
Одна из важных задач ИК4 − поиск баланса между исследованиями по подготовке к ВКР и текущей деятельностью комиссии по изучению новых или пересмотренных вопросов или резолюций, утвержденных Ассамблеями радиосвязи. К сожалению, в последние десятилетия работа ИК4 в основном ориентирована на решение проблем ведущих мировых операторов спутниковой связи на ВКР. А вот к текущей деятельности ИК у представителей этих государств интерес значительно меньше. Например, весьма актуален упомянутый вопрос стандартизации интерфейса спутникового компонента экосистемы 5G. Этот вопрос, как и ряд других технических проблем, заинтересованные компании через свои администрации пытаются "вынести" из МСЭ на удобную для себя площадку. В данном случае это партнерство 3GPP. Решения в узком кругу не согласовываются со всеми администрациями связи, никак не учитываются в том числе и законные интересы развивающихся стран. Очень важно изменить эту тенденцию и попытаться проводить эти исследования в рамках МСЭ-R, где будут учтены и обеспечены интересы всего мирового сообщества.
Начало вашей каденции пришлось на время пандемии COVID-19. Как она отразилась на работе комиссии?
Первый блок собраний рабочих групп ИК4 был намечен на май 2020-го. А с марта в мире наступил коллапс, стали перекрываться границы. Офис МСЭ в Женеве закрылся, сотрудники выполняли свою работу только в удаленном режиме. Руководство комиссии оказалось перед сложной проблемой. Например, РГ 4А традиционно собиралась очно на 10–12 дней, при этом собрания длились с 9:00 до 21:00. При этом на нас лежит ответственность перед странами за подготовку к ВКР-23 и сохранение научного потенциала комиссии.
Сегодня единственный выход − виртуальные собрания. Встал фактор часовых поясов. Наиболее приемлемыми были определены рабочие часы с 12:00 до 16:15 по среднеевропейскому времени. Начало собраний соответствует шести часам утра в Вашингтоне, а завершение совпадает с полночью в Корее.
Первая виртуальная встреча всех РГ ИК4 состоялась в мае 2020 года и была посвящена организационным вопросам. Были определены корреспондентские группы (КГ), которые готовят материалы для рассмотрения собранием РГ, распределены обязанности между КГ. Затем собрания РГ прошли 21 октября – 5 ноября 2020-го и 15 февраля – 3 марта 2021 года.
Как отражается на работе МСЭ бурное развитие низкоорбитальных группировок?
Внедрение новых спутниковых технологий требует разработки условий их работы в сложной электромагнитной обстановке. Еще работая в РРК, при рассмотрении отчетов Бюро радиосвязи я обратил внимание, что срок обработки спутниковых заявок значительно возрос, одна из причин этого − большие затраты времени на обработку сложных заявок на НГСО-системы. Причем в МСЭ-R существовал верхний предел оплаты за обработку заявки вне зависимости от объема и сложности конфигурации группировки. АС России подняла этот вопрос на Совете МСЭ, который принял решение о пересмотре шкалы оплаты для заявок на НГСО-системы и увеличил штат сотрудников Бюро для выполнения этой сложной работы.
Оплата является сдерживающим фактором при подаче администрациями заявок. Это одна из главных причин, которая обуславливает сокращение активности нашей АС по заявлению в МСЭ новых спутниковых систем. Причина банальна − за обработку заявок некому платить, и требуются дополнительные финансовые и организационные усилия по дальнейшей координации заявленных спутниковых сетей.
РЧС − ресурс ограниченный. И если он уходит к стране, которая заявляет спутниковые системы НГСО с глобальной зоной обслуживания, то это означает, что этот спектр выводится из обращения на весьма длительную перспективу. Возьмем глобальные спутниковые системы, которые были заявлены еще в 20 веке, например Iridium и Globalstar.
Независимо от коммерческих успехов того или иного проекта частотный ресурс, который был ему выделен, будет недоступен для других пользователей РЧС в обозримом будущем.
Сегодня на глобальном уровне с использованием международных механизмов происходит практически захват спектра отдельными администрациями. И речь идет о практически всём доступном для космических служб спектре в диапазонах Ku, Ka, V. Это вопросы стратегического планирования использования спектром, которым должны активно заниматься соответствующие госструктуры. Например, в США такой структурой является NTIA, которая анализирует перспективы развития радиотехнологий и разрабатывает рекомендации по госполитике в области управления РЧС.
РЧС − ресурс невидимый, но он не менее важен для страны, чем, например, строительство магистральных газопроводов или освоение Арктики. Существующие механизмы международного права позволяют на законных основаниях монополизировать и использовать этот ресурс на глобальной основе в интересах отдельных стран. Нам нельзя не учитывать это обстоятельство.
Возвращаясь к вопросу о НГСО, надо отметить, что методика расчета взаимных помех, которой пользуется МСЭ-R, была разработана в 2000-е годы, и ее пределом считаются три группировки, в которых насчитывается не более 300 спутников. Сегодня только у одного Илона Маска группировка на орбите значительно больше. Методика требует фундаментального пересмотра для защиты и наземных, и спутниковых служб.
Мы в ИК4 озвучиваем данную проблему. Управление спектром для группировок НГСО сегодня является крайне важной задачей, которую надо решать в рамках РГ 4A. Но пока она настолько загружена тематикой повестки ВКР-23, что у нее нет сил заняться данным вопросом. Проблему, конечно, решать придется. Если для оценки помех традиционных наземных космических служб имеются системы радиоконтроля, то как это будет решаться с мегагруппировками НГСО, пока непонятно.
Как найти баланс между потребностями в радиочастотном спектре сетей 5G и спутниковой связи и вещания?
В первую очередь спор идет о диапазоне C (чаще упоминают полосу 3,4–4,2 ГГц). Сегодня в мире наблюдается три подхода. Примером первого являются США. FCC выяснила у спутниковых операторов, какие суммы денег им нужны для перевода радиосредств в другие диапазоны в четко обозначенные сроки, и выделила им необходимые средства. Затем она с лихвой вернула их за счет полученных средств на аукционе на эти частоты. В ряде других стран (и Россия в их числе) пока ничего не меняют: спутниковые операторы продолжают работать на прежних частотах, а наземные службы должны развиваться в других диапазонах.
Третий подход продемонстрировал Китай (Гонконг). Там компания AsiaSat установила полосовые фильтры на приемных антеннах C-диапазона. Это доказывает то, что услуги спутниковой связи C-диапазона и связи 5G могут гармонично сосуществовать при условии наличия подходящих технологий. Такой путь мне представляется наиболее оптимальным и обеспечивает эффективное и рациональное использование РЧС.
Что выбрать, определяет сама каждая страна, роль МСЭ − в разработке условий совместной работы различных радиослужб, обобщении методов управления РЧС на национальном уровне.
Какие главные задачи надо решить делегациям стран РСС на ВКР-23?
Начну с того, что воспринимаю РСС как семью, как школу опыта взаимодействия. Со многими коллегами из Комиссии по регулированию использования РЧС и спутниковых орбит мы вместе эффективно работаем с конца прошлого века. Когда люди вместе порядка 20 лет, даже по вопросам, по которым у стран есть разногласия, начинают обсуждение не со слова "нет", а с предложения: "Давайте мы посмотрим, что можно сделать".
К ВКР-23 уже выработана предварительная общая позиция по подавляющему большинству пунктов, которая раз в полгода детализируется, обновляется и отражается на сайте РСС. Упомяну только наиболее непростые вопросы.
В Регионе 1 (куда входит Россия и СНГ) частоты диапазона 3,6–3,8 ГГц используются для подвижной радиослужбы на вторичной основе. При этом в ряде стран на этот диапазон уже выданы лицензии на 5G. Некоторые страны Региона 1 предлагают повысить статус подвижной службы до первичного, что обеспечит в будущем международное признание внедрения сетей 5G. РСС, понимая сложности, обусловленные загрузкой этой полосы спутниковыми службами в России, придерживается позиции, что следует более тщательно изучить этот вопрос и сосредоточиться главным образом на условиях защиты спутниковых служб в полосе 3,6–3,8 ГГц при использовании этих частот подвижной службой в других странах. Еще один "больной" вопрос − полоса 470−790 МГц. Ряд стран, прежде всего арабского региона, хочет пересмотреть использование этой полосы или ее части для внедрения подвижной службы (в том числе для 5G). Дело в том, что некоторые страны не имеют заинтересованности в телевещании, в отличие от наших вещателей, которые хотели бы сохранить эти частоты для будущего развития ТВ. Используют данный диапазон и другие службы.
В части космической тематики отмечу, что у многих стран РСС есть свои спутниковые сети (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Туркменистан). Поэтому вопросы регулирования использования спутниковых технологий на ВКР-23 являются значимыми для нашего региона.
Спасибо за интересный рассказ.
С В.А.Стрельцом разговаривал С.А.Попов.
Рассказывает председатель 4-й Исследовательской комиссии Сектора радиосвязи МСЭ В.А.Стрелец
DOI: 10.22184/2070-8963.2021.96.4.8.12
Почетный радист Российской Федерации, научный консультант ФГУП "НИИ радио им. М.И.Кривошеева" В.А.Стрелец − один из признанных специалистов в сфере международного правового регулирования спутниковых сетей. В 2019 году Ассамблеей радиосвязи Международного союза электросвязи (МСЭ) он назначен председателем Исследовательской комиссии Сектора радиосвязи МСЭ (МСЭ-R) ИК4 "Спутниковые службы". "ПЕРВАЯ МИЛЯ" попросила В.А.Стрельца рассказать о работе МСЭ в области спутниковых служб.
Виктор Андреевич, как складывалась ваша профессиональная биография?
В 1976 году я окончил Киевский техникум радиоэлектроники, а в 1981-м – Ленинградский военный инженерный институт им. А.Ф.Можайского, факультет радиотехнических устройств. Мне очень повезло: вся профессиональная деятельность связана со спутниковой отраслью. Сразу после окончания вуза я был вовлечен в осуществление проекта межпланетных станций "Венера-13" и "Венера-14". В 1983 году был переведен в 50-й ЦНИИ космических средств Минобороны – в лабораторию международной правовой защиты, которую возглавлял настоящий профессионал – А.Е.Бабенов, сделавший очень много для моего становления как специалиста в области ЭМС радиоэлектронных средств. Таким образом, вопросами международного правового регулирования спутниковых сетей я занимаюсь уже без малого 40 лет.
В 1992 году защитил кандидатскую диссертацию "Методы эффективного использования орбитально-частотного ресурса с учетом ограничений и норм международного права". Изложенный в диссертации метод был впервые опубликован в статье в "Трудах НИИР", на ее основе был составлен вклад Администрации связи (АС) России в МСЭ. Затем этот метод под названием VAS-H вошел в качестве одного из трех методов оптимизации местоположения спутников на геостационарной орбите в рекомендацию МСЭ-R.
В начальный период службы в ЦНИИ-50 МО мне довелось участвовать в разработке Плана фиксированной спутниковой службы ВАКР-ОРБ-88 (Приложение 30 Регламента радиосвязи).
Этим планом каждой стране в зоне, ограниченной национальным покрытием, было выделено по 800 МГц частотного спектра. Советскому Союзу в виду размера территории были предусмотрены три орбитальные позиции. Работа по защите ресурса была важной и интересной с технической и организационной точек зрения. Тогда мне удалось тесно взаимодействовать и постигать науку международного регулирования частотно-орбитального ресурса у таких выдающихся профессионалов, как Л.Я.Кантор, В.В. Тимофеев, Г.А.Беспалов и др.
А в 1993 году я впервые посетил штаб-квартиру МСЭ в Женеве, где принял участие в заседании Рабочей группы (РГ) 4A ИК4 "Спутниковые службы".
После увольнения в 1996 году из Вооруженных Сил я продолжил работу в Главгоссвязьнадзоре России, в 2001–2004 годах – заместителем генерального директора НПФ "Гейзер". С 2004 по 2008 год был руководителем аппарата Государственной комиссии по радиочастотам (ГКРЧ), заместителем директора департамента государственных программ, развития инфраструктуры и использования ограниченного ресурса Мининформсвязи России, а в 2008–2013 годах – заместителем директора департамента международного сотрудничества Минкомсвязи России. Помимо выполнения должностных обязанностей, курировал подготовку АС России к Всемирным (2007 и 2012 гг.) и Региональной (2006 г.) конференциям по радиосвязи. С 2013 по 2019 год – советник генерального директора ФГУП "Морсвязьспутник".
При этом продолжал активно участвовать в работе ИК, рабочих, целевых и проектных групп МСЭ-R, СЕРТ (Европейской конференции администраций почт и электросвязи) и РСС. Входил в состав делегаций АС России на важнейших международных событиях, в том числе исполнял обязанности главы делегации.
На Полномочных конференциях МСЭ в 2010 году был избран и в 2014-м переизбран членом Радиорегламентарного комитета (РРК). РРК − это международный независимый арбитраж между администрациями и Бюро радиосвязи МСЭ и контролирующий орган решений Бюро. Также РРК дает толкование положений Регламента радиосвязи и разрабатывает соответствующие Правила процедур, обязательные для исполнения администрациями связи и Бюро радиосвязи. Отмечу, что спутниковая тематика занимает более 70% от общего числа рассматриваемых РРК вопросов.
В 2019 году вы стали сотрудником ФГУП "НИИР", научным консультантом. Чем объясняется такой выбор? Чем вам приходится заниматься?
Я очень рад, что сегодня работаю во ФГУП "НИИР им. М.И.Кривошеева". Это крупнейший научный центр, не побоюсь этого слова, храм науки радиосвязи и, особенно, спутниковой связи. В его стенах были осуществлены очень важные для нашей отрасли достижения. Здесь работали выдающиеся ученые, чьими советами мне посчастливилось пользоваться на разных этапах жизни: М.И.Кривошеев, Л.Я.Кантор, В.В.Тимофеев и др. И сегодня это профессиональный и боеспособный коллектив.
НИИР – признанный центр компетенций, в том числе в области международно-правовой защиты частотно-орбитального ресурса, в сфере, которой я занимаюсь много лет. Для меня было честью принять приглашение работать в нем. Моя биография сложилась так, что был накоплен опыт научно-исследовательской работы во время военной службы, работы в бизнесе, государственной службы. Учитывая предыдущую службу на руководящих должностях, мое трудоустройство в НИИР согласовывалось с Россвязью, которая курировала институт. Естественным был вопрос со стороны руководства агентства и института относительно моего места в структуре НИИР. Мой подход состоял в том, что накоплены определенные знания, есть опыт и навыки, и желательно бы их, с одной стороны, углублять (именно в коллективе НИИР это вполне реально), а с другой − делиться знаниями и опытом, продолжать участвовать в защите российских интересов на международном уровне. И по возможности делать это, не отвлекаясь на административные функции. Было принято решение, что на должности научного консультанта мне будет предоставлена возможность реализовать свои планы и оказать помощь НИИР в важных вопросах использования РЧ спектра (РЧС) и спутниковых орбит.
Круг моих обязанностей охватывает в основном спутниковую тематику. Однако, учитывая опыт работы в ГКРЧ, мне приходится консультировать и участвовать в работах по вопросам управления РЧС наземных радиослужб.
Что касается международной деятельности, то, основываясь на предложениях ФГУП НИИР, я принимаю в ней участие от имени администрации связи на уровне МСЭ, CEPT и РСС. Какой круг вопросов решает ИК4 МСЭ-R? Каковы обязанности и права председателя комиссии?
Наша комиссия занимается вопросами всех спутниковых служб, за исключением научных. Подчеркну, что сегодня спутниковые службы используются практически повсеместно, существуют спутниковые компоненты важнейших применений в морских, воздушных службах, на транспорте и т.д. В составе комиссии три РГ.
РГ 4А "Эффективное использование орбиты/спектра фиксированной спутниковой службой (ФСС) и радиовещательной спутниковой службой (РвСС)" занимается кругом работ, связанных с разработкой условий совместного функционирования спутниковых систем связи и вещания, размещающихся на различных орбитах. Результаты работы этой РГ являются очень важными для спутниковой индустрии и в ней участвует от 250 (очно) до более 500 специалистов (виртуальные собрания). Группа отвечает за пять пунктов повестки дня ВКР-23, а также задействована в подготовке еще 12 пунктов как вносящая вклады по ним.
РГ 4А, несмотря на загрузку по подготовке к ВКР-23, проводит исследования, связанные с текущей деятельностью ИК. На последнем собрании ИК4 было решено начать разработку справочника по малым спутникам. Разослано циркулярное письмо директора Бюро радиосвязи с просьбой к администрациям, промышленным и научным организациям, всем заинтересованным специалистам и в МСЭ, и вне его вносить свой вклад в подготовку справочного издания.
РГ 4B "Системы, эфирные интерфейсы, показатели готовности для ФСС, РвСС и подвижной спутниковой службы, включая IP-приложения и спутниковый сбор новостей" занимается фундаментальными вопросами качества радиолиний и параметров сигнала. В данном исследовательском периоде стоят задачи рассмотрения вызовов, связанных с новыми технологиями спутниковой связи, со стандартизацией радиоинтерфейсов для спутникового компонента IMT-2020 (5G), рассмотрением "дорожной карты" для разработки таких интерфейсов, технических и эксплуатационных характеристик в системах ФСС и ПСС для реализации технологий "машина – машина" / "Интернет вещей" (M2M / IoT) и др.
В рамках ИК4 необходимо в короткие сроки разработать новые стандарты спутниковой техники, иначе такие решения будут приниматься за пределами МСЭ. В частности, нужно сформулировать требования к радиоинтерфейсу спутникового компонента IMT-2020.
Зона ответственности РГ 4С − эффективное использование орбиты / спектра ПСС и спутниковой службой радиоопределения (ССРО). В ССРО включена служба навигации (системы ГЛОНАСС, GPS и т.п.). Эта группа является ответственной за подготовку пяти пунктов повестки дня ВКР-23, она также задействована в подготовке еще восьми пунктов.
Интересно отметить, что при создании ИК4 в 1959 году между СССР и США, как главными игроками в космосе, была достигнута договоренность, что данную комиссию никогда не должны возглавлять представители этих стран. Но судьба распорядилась иначе: с 2010 по 2018 год моим предшественником − председателем ИК4 – был Крис Хоффер из США. Так что можно констатировать, что с переходом руководящего поста этой одной из важнейших комиссий МСЭ-R к представителю России восстановлен баланс между двумя странами-пионерами освоения космического пространства.
Председатель организует работу ИК, формирует повестку дня собраний, проводит их. Все решения в МСЭ принимаются консенсусом. В редких случаях, когда не удается прийти к согласию, председатель обязан принять решение и отразить в протоколе особое мнение несогласных.
Председатель ИК4, конечно, должен защищать интересы спутникового сообщества и стремиться найти компромисс при рассмотрении сложных организационно-технических вопросов совместного использования РЧС космическими и наземными службами.
Одна из важных задач ИК4 − поиск баланса между исследованиями по подготовке к ВКР и текущей деятельностью комиссии по изучению новых или пересмотренных вопросов или резолюций, утвержденных Ассамблеями радиосвязи. К сожалению, в последние десятилетия работа ИК4 в основном ориентирована на решение проблем ведущих мировых операторов спутниковой связи на ВКР. А вот к текущей деятельности ИК у представителей этих государств интерес значительно меньше. Например, весьма актуален упомянутый вопрос стандартизации интерфейса спутникового компонента экосистемы 5G. Этот вопрос, как и ряд других технических проблем, заинтересованные компании через свои администрации пытаются "вынести" из МСЭ на удобную для себя площадку. В данном случае это партнерство 3GPP. Решения в узком кругу не согласовываются со всеми администрациями связи, никак не учитываются в том числе и законные интересы развивающихся стран. Очень важно изменить эту тенденцию и попытаться проводить эти исследования в рамках МСЭ-R, где будут учтены и обеспечены интересы всего мирового сообщества.
Начало вашей каденции пришлось на время пандемии COVID-19. Как она отразилась на работе комиссии?
Первый блок собраний рабочих групп ИК4 был намечен на май 2020-го. А с марта в мире наступил коллапс, стали перекрываться границы. Офис МСЭ в Женеве закрылся, сотрудники выполняли свою работу только в удаленном режиме. Руководство комиссии оказалось перед сложной проблемой. Например, РГ 4А традиционно собиралась очно на 10–12 дней, при этом собрания длились с 9:00 до 21:00. При этом на нас лежит ответственность перед странами за подготовку к ВКР-23 и сохранение научного потенциала комиссии.
Сегодня единственный выход − виртуальные собрания. Встал фактор часовых поясов. Наиболее приемлемыми были определены рабочие часы с 12:00 до 16:15 по среднеевропейскому времени. Начало собраний соответствует шести часам утра в Вашингтоне, а завершение совпадает с полночью в Корее.
Первая виртуальная встреча всех РГ ИК4 состоялась в мае 2020 года и была посвящена организационным вопросам. Были определены корреспондентские группы (КГ), которые готовят материалы для рассмотрения собранием РГ, распределены обязанности между КГ. Затем собрания РГ прошли 21 октября – 5 ноября 2020-го и 15 февраля – 3 марта 2021 года.
Как отражается на работе МСЭ бурное развитие низкоорбитальных группировок?
Внедрение новых спутниковых технологий требует разработки условий их работы в сложной электромагнитной обстановке. Еще работая в РРК, при рассмотрении отчетов Бюро радиосвязи я обратил внимание, что срок обработки спутниковых заявок значительно возрос, одна из причин этого − большие затраты времени на обработку сложных заявок на НГСО-системы. Причем в МСЭ-R существовал верхний предел оплаты за обработку заявки вне зависимости от объема и сложности конфигурации группировки. АС России подняла этот вопрос на Совете МСЭ, который принял решение о пересмотре шкалы оплаты для заявок на НГСО-системы и увеличил штат сотрудников Бюро для выполнения этой сложной работы.
Оплата является сдерживающим фактором при подаче администрациями заявок. Это одна из главных причин, которая обуславливает сокращение активности нашей АС по заявлению в МСЭ новых спутниковых систем. Причина банальна − за обработку заявок некому платить, и требуются дополнительные финансовые и организационные усилия по дальнейшей координации заявленных спутниковых сетей.
РЧС − ресурс ограниченный. И если он уходит к стране, которая заявляет спутниковые системы НГСО с глобальной зоной обслуживания, то это означает, что этот спектр выводится из обращения на весьма длительную перспективу. Возьмем глобальные спутниковые системы, которые были заявлены еще в 20 веке, например Iridium и Globalstar.
Независимо от коммерческих успехов того или иного проекта частотный ресурс, который был ему выделен, будет недоступен для других пользователей РЧС в обозримом будущем.
Сегодня на глобальном уровне с использованием международных механизмов происходит практически захват спектра отдельными администрациями. И речь идет о практически всём доступном для космических служб спектре в диапазонах Ku, Ka, V. Это вопросы стратегического планирования использования спектром, которым должны активно заниматься соответствующие госструктуры. Например, в США такой структурой является NTIA, которая анализирует перспективы развития радиотехнологий и разрабатывает рекомендации по госполитике в области управления РЧС.
РЧС − ресурс невидимый, но он не менее важен для страны, чем, например, строительство магистральных газопроводов или освоение Арктики. Существующие механизмы международного права позволяют на законных основаниях монополизировать и использовать этот ресурс на глобальной основе в интересах отдельных стран. Нам нельзя не учитывать это обстоятельство.
Возвращаясь к вопросу о НГСО, надо отметить, что методика расчета взаимных помех, которой пользуется МСЭ-R, была разработана в 2000-е годы, и ее пределом считаются три группировки, в которых насчитывается не более 300 спутников. Сегодня только у одного Илона Маска группировка на орбите значительно больше. Методика требует фундаментального пересмотра для защиты и наземных, и спутниковых служб.
Мы в ИК4 озвучиваем данную проблему. Управление спектром для группировок НГСО сегодня является крайне важной задачей, которую надо решать в рамках РГ 4A. Но пока она настолько загружена тематикой повестки ВКР-23, что у нее нет сил заняться данным вопросом. Проблему, конечно, решать придется. Если для оценки помех традиционных наземных космических служб имеются системы радиоконтроля, то как это будет решаться с мегагруппировками НГСО, пока непонятно.
Как найти баланс между потребностями в радиочастотном спектре сетей 5G и спутниковой связи и вещания?
В первую очередь спор идет о диапазоне C (чаще упоминают полосу 3,4–4,2 ГГц). Сегодня в мире наблюдается три подхода. Примером первого являются США. FCC выяснила у спутниковых операторов, какие суммы денег им нужны для перевода радиосредств в другие диапазоны в четко обозначенные сроки, и выделила им необходимые средства. Затем она с лихвой вернула их за счет полученных средств на аукционе на эти частоты. В ряде других стран (и Россия в их числе) пока ничего не меняют: спутниковые операторы продолжают работать на прежних частотах, а наземные службы должны развиваться в других диапазонах.
Третий подход продемонстрировал Китай (Гонконг). Там компания AsiaSat установила полосовые фильтры на приемных антеннах C-диапазона. Это доказывает то, что услуги спутниковой связи C-диапазона и связи 5G могут гармонично сосуществовать при условии наличия подходящих технологий. Такой путь мне представляется наиболее оптимальным и обеспечивает эффективное и рациональное использование РЧС.
Что выбрать, определяет сама каждая страна, роль МСЭ − в разработке условий совместной работы различных радиослужб, обобщении методов управления РЧС на национальном уровне.
Какие главные задачи надо решить делегациям стран РСС на ВКР-23?
Начну с того, что воспринимаю РСС как семью, как школу опыта взаимодействия. Со многими коллегами из Комиссии по регулированию использования РЧС и спутниковых орбит мы вместе эффективно работаем с конца прошлого века. Когда люди вместе порядка 20 лет, даже по вопросам, по которым у стран есть разногласия, начинают обсуждение не со слова "нет", а с предложения: "Давайте мы посмотрим, что можно сделать".
К ВКР-23 уже выработана предварительная общая позиция по подавляющему большинству пунктов, которая раз в полгода детализируется, обновляется и отражается на сайте РСС. Упомяну только наиболее непростые вопросы.
В Регионе 1 (куда входит Россия и СНГ) частоты диапазона 3,6–3,8 ГГц используются для подвижной радиослужбы на вторичной основе. При этом в ряде стран на этот диапазон уже выданы лицензии на 5G. Некоторые страны Региона 1 предлагают повысить статус подвижной службы до первичного, что обеспечит в будущем международное признание внедрения сетей 5G. РСС, понимая сложности, обусловленные загрузкой этой полосы спутниковыми службами в России, придерживается позиции, что следует более тщательно изучить этот вопрос и сосредоточиться главным образом на условиях защиты спутниковых служб в полосе 3,6–3,8 ГГц при использовании этих частот подвижной службой в других странах. Еще один "больной" вопрос − полоса 470−790 МГц. Ряд стран, прежде всего арабского региона, хочет пересмотреть использование этой полосы или ее части для внедрения подвижной службы (в том числе для 5G). Дело в том, что некоторые страны не имеют заинтересованности в телевещании, в отличие от наших вещателей, которые хотели бы сохранить эти частоты для будущего развития ТВ. Используют данный диапазон и другие службы.
В части космической тематики отмечу, что у многих стран РСС есть свои спутниковые сети (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Туркменистан). Поэтому вопросы регулирования использования спутниковых технологий на ВКР-23 являются значимыми для нашего региона.
Спасибо за интересный рассказ.
С В.А.Стрельцом разговаривал С.А.Попов.
Отзывы читателей
